ПРИЧИНЫ И СЛЕДСТВИЯ РАЗРУШЕНИЯ СССР (1953 – 1964 гг.)
Окончание, начало в № 1
Сразу же после смерти Сталина умер Готвальд, секретарь Коммунистической партии Чехословакии. Это была странная, скоропостижная смерть здорового и сильного мужчины от гриппа или простуды, схваченной, якобы, в день похорон Сталина. Готвальд – старый друг и товарищ Сталина и Димитрова. Позднее последовала – столь же скоропостижно – смерть товарища Берута, первого секретаря Польской объединенной рабочей партии. А несколько ранее умер великий Георгий Димитров. И Готвальд, И Димитров, и Берут нашли смерть в Москве. Все трое были товарищами И.В.Сталина. Умер в Москве и Фостер.
Хрущев устранял Берута путем интриг и шантажа. На совещании братских партий в Москве в июне 1954 года он передавал «опыт» СССР секретарям коммунистических и рабочих партий стран народной демократии и определял, кто в этих странах должен быть первым секретарем партии, а кто – премьер-министром. «Мы обсудили эти вопросы и с польскими товарищами накануне их партийного съезда, – сказал Хрущев. – Хорошенько взвесили дела и сочли целесообразным, чтобы товарищ Берут оставался Председателем Совета Министров, а товарища Охаба назначить Первым секретарем партии. Итак, давалась зеленая улица всем ревизионистским элементам, которые ожидали подходящего момента. Этот момент создавал теперь Хрущев, который своими действиями и «новыми идеями» становился вдохновителем «реорганизаций».
Однако съезд Польской объединенной рабочей партии не удовлетворил желания Хрущева. Берут, марксист-ленинец, был избран Первым секретарем партии, а Премьер-министром – Циранкевич. Хрущев примирился с этим решением, т.к. иного выхода у него не было. Но ревизионистская мафия, которая стала оживляться, ткала паутину. И Берут неожиданно умер в Москве от «насморка». Пост Первого секретаря партии после Берута занял Эдвард Охаб. Он тенью пришел и тенью ушел, не пробыв и года на том посту. Просто расчищался путь к престолу Польши для реакционера Гомулки.
После Польши следовала Болгария, над которой хрущевцы издевались без зазрения совести. Во главе Болгарской коммунистической партии поставили никчемного, но послушного исполнителя хрущевских распоряжений Тодора Живкова. После Димитрова и Коларова, который тоже умер вскоре после Димитрова, стали выдвигаться не авторитетные личности. В колею Хрущева вошла и Румынская рабочая партия во главе с ее секретарем Дежем. Ее позиция была оппортунистической. При Сталине, например, Деж выступал ярым антититовцем. После того, как изменники-ревизионисты с Хрущевым во главе узурпировали власть в своих странах, Деж превозносил Тито до небес.
С восточногерманцами поддерживались хорошие отношения, пока был жив Вильгельм Пик, старый революционер и товарищ Сталина. Пик не позволял вмешиваться Хрущеву в партийные дела ГДР. Но после 1959 года он серьезно заболел и не мог действенно управлять страной и партией. Ему оставили почетный пост Президента Республики, а управляли Ульбрихт и Гротеволь с компанией, чем и воспользовался Хрущев. Ульбрихт активно поддерживал хрущевцев и открыто выступал против АПТ и КП Китая.
Отвратительный дух ХХ съезда КПСС подбодрил тех, кто притаился и выжидал подходящий момент, чтобы свергнуть социализм там, где он уже победил. События в Венгрии и Польше явились прологом к контрреволюции, которая развернулась еще шире в этих странах, а также в Болгарии, в Восточной Германии, Чехословакии, Китае да и в СССР. Кое-как обеспечив свои позиции в Болгарии, Румынии и Чехословакии, хрущевская клика набросилась на Венгрию, которая не стала послушной советскому курсу.
Там действовала партия во главе с Матиасом Ракоши, вокруг которого сплотились некоторые старые коммунисты, Герэ, Мюнних и несколько молодых. Ракоши был честным коммунистом, руководящим деятелем в Коминтерне. В Венгрии начали «строить социализм», однако реформы не были радикальными. При жизни Сталина, казалось, все шло хорошо, но после его смерти стали проявляться и действовать антисоциалистические явления, т.к. государство покровительствовало не только пролетариату, но и мелкой буржуазии. Венгерская партия трудящихся была объединением коммунистов и социал-демократов. И это объединение явилось болезненным скрещиванием. Венгрию и руководство Ракоши стремилась подорвать международная реакция. К этому стремились и хрущевцы, которые ненавидели Ракоши и других коммунистов за то, что они были верны Сталину и марксизму-ленинизму. Главная ошибка Ракоши и его товарищей в том, что они оказались нетвердыми и поколебались под давлением внешних и внутренних врагов. В июне–июле 1956 года хрущевцы в Москве добились от Ракоши заявления об освобождении от занимаемых постов. Они дискредитировали Ракоши и сослали в глухие степи России. Первоначально говорили о заслугах Ракоши и «похоронили» с почестями. Затем стали говорить о его ошибках, пока, наконец, не назвали его «преступником».
В Венгрии стала активно действовать внутренняя и внешняя контрреволюция. Вокруг клуба «Петефи», созданного внешними врагами Венгрии, собралась большая группа молодежи, распространявшая повсюду свои взгляды. Клуб «Петефи» стал центром реакции. Усилил свою деятельность и Имре Надь, который ранее был исключен из партии. Обо всем этом дважды вел разговор Э.Ходжа с Сусловым, но тот отвечал, что в Венгрии ничего тревожного нет. Хрущев предлагал венграм избрать первым секретарем партии трудящихся Кадора, но июльский пленум 1956 года избрал Герэ, а Кадар вошел в состав Политбюро. Однако авторитета партии и правительства практически уже не было. Начался период либерализации, распахнулись двери для хортистов, баронов и графов, бывших угнетателей Венгрии. Надь вновь был принят в партию. Он и Кадар вошли в состав правительства. Контрреволюция охватила всю страну. Имре Надь выступил с заявлением о выходе Венгрии из Варшавского Договора.
Советским послом в Венгрии был Андропов, работник КГБ. Этот агент с этикеткой посла оказался в водовороте разразившейся контрреволюции. И когда Надь стал во главе правительства, хрущевцы поддерживали его, надеясь держать под своим контролем. В те дни после первого половинчатого вмешательства Советской армии Андропов говорил, что повстанцев нельзя называть контрреволюционерами, т.к. среди них есть и честные люди, а новое правительство – хорошее, и его надо поддерживать, чтобы восстановить положение. А что касается мнения о И.Наде, то ответил, что тот старается поддерживать связи с массами, что Политбюро – хорошее и пользуется доверием.
Контрреволюционеры орудовали настолько нагло, что самого Андропова и весь персонал посольства вывели на улицу и задерживали там целые часы. Их выручило посольство Албании. Советские войска, размещенные в Венгрии, вначале вмешались, но потом отступили по требованию Надя и Кадера, а советское правительство заявило, что оно готово начать переговоры об их выводе из Венгрии. Москва направила в Будапешт Микояна и Суслова.
Известно, что произошло в Венгрии, в частности, в Будапеште. Были убиты тысячи людей. Вооруженная внешними силами реакция расстреливала на улицах коммунистов, демократов, женщин и детей, сжигала дома и учреждения. Целые дни царил разбой. Небольшое сопротивление оказали только отряды госбезопасности Будапешта, а венгерская армия и Венгерская партия трудящихся были нейтрализованы и ликвидированы. Кадар издал указ о роспуске Венгерской партии трудящихся, чем и показал свое истинное лицо, и провозгласил образование новой Социалистической рабочей партии, строить которую взялись Кадар, Надь и другие. Советское посольство было окружено танками, а внутри него плели интриги Микоян, Суслов, Андропов и
другие.
Перепуганный Хрущев вынужден был отдать приказ. Советские бронетанковые войска вошли в Будапешт, завязались уличные бои. Микоян посадил Андропова в танк и послал в парламент забрать оттуда Кадара, чтобы манипулировать им. Кадар снова поменял хозяина, принял хрущевцев и призвал народ прекратить беспорядки, а контрреволюционеров просил сложить оружие и сдаться. Надь нашел убежище в посольстве Тито. Ясно, что он был агентом Тито и мировой реакции. Целые месяцы Хрущев спорил с Тито в попытках забрать у него Надя. Когда угомонились страсти и были похоронены жертвы венгерской контрреволюции, Надь был казнен. Итак, Хрущев, Микоян и Суслов вначале взяли под защиту заговорщика Имре Надья, а затем осудили и тайно казнили его где-то в Румынии. По какому праву они обошлись так с иностранным гражданином? Хотя он и был заговорщиком, но должно было судить только его государство, т.к. к нему не были применимы никакие иностранные законы. Но в судебном процессе не были заинтересованы ни Хрущев, ни Кадар, ни Тито, т.к. Надь мог вывести на чистую воду всю подноготную тех, кто управлял нитями контрреволюционного заговора.
Ревизионистские идеи ХХ съезда партии расходились повсюду. Даже Пальмиро Тольятти, секретарь Итальянской коммунистической партии, принял новые «перспективы», открытые Хрущевым. «Что касается нашей партии, – заявил Тольятти в марте 1956 года, – то мне кажется, что мы поступали смело. Мы все время искали наш, итальянский способ развития по пути к социализму». А затем буржуазные СМИ опубликовали интервью Тольятти, высказывания которого повторяли все партии, кроме АПТ, которая тоже опубликовала его интервью, но с разъяснениями и критическими замечаниями в адрес ИКП. Морис Торез, секретарь Французской коммунистической партии, тоже встал на позиции Хрущева.
Настоящие коммунисты были застигнуты врасплох. Они не решались поднять голос против своих разлагавшихся партий, не решались выступать против любимого ими Советского Союза, т.к. не осознавали катастрофы, которая угрожала родине Ленина и
Сталина.
Упорная борьба шла и на Совещаниях восьмидесяти одной коммунистической и рабочей партии в Москве в 1957 году, а затем в 1961 году. Позициям Хрущева противостояли только две партии – АПТ во главе с Э.Ходже и КПК во главе с Дэн Сяопином. Остальные разделяли взгляды КПСС во главе с Хрущевым. Две марксистские партии много поработали над Заключительными документами совещаний. Хрущев буквально выбивал у всех единства мнений в коммунистическом движении. И много прилагал усилий, чтобы воздействовать на лидеров АПТ и КПК. Он исчерпал все средства: коварство, ловушки, шантаж, однако безрезультатно. Э.Ходжа высказал свое мнение о будущем КПСС: «Настанет день, когда советский народ подвергнет строгой каре хрущевцев…».
Таким образом, историю КПСС и Советского государства начали фальсифицировать не только сегодня и не 20 лет тому назад, а уже с 1953 года. О чем будет рассказано в следующих публикациях.
Номер газеты: